Глава 1. Конфликт между родителями Гаршина.
В данной главе будет исследован конфликт между родителями Вс. Гаршина, приведший к разрушению их семьи.
Это событие, в котором Вс. Гаршин не мог принимать активное участие в силу своего раннего возраста (5 лет), тем не менее, оказало сильное влияние на его жизнь и творчество.
Сам Вс. Гаршин об этом периоде своей жизни вспоминает следующим образом:
«Пятый год моей жизни был очень бурный: меня возили из Старобельска в Харьков, из Харькова в Одессу, оттуда в Харьков и назад в Старобельск (все это на почтовых зимой, летом и осенью); некоторые сцены оставили во мне неизгладимые воспоминания и, быть может, след на характере. Преобладающее на моей физиономии печальное выражение, вероятно, получило свое начало в ту эпоху»1.
Это воспоминание Вс. Гаршина свидетельствует о необходимости четкого определения значения, которое имел для Вс. Гаршина данный конфликт его родителей.
Данный вопрос является малоизученным. Наиболее глубоко он рассмотрен в двух работах: в работе Л. Ф. Филимоновой «Истоки душевной трагедии Гаршина» и в работе А. Н. Латыниной «Всеволод Гаршин. Творчество и судьба».
Главное достоинство работы Филимоновой состоит в полноте исследуемого ею материала. Главный недостаток её работы состоит в вульгарно-социологической трактовке исследуемого ею материала.
Причем сама Филимонова объясняет главный недостаток своей работы как ее несомненное достоинство:
«Давая огромный материал для характеристики действующих лиц этой драмы, – пишет Филимонова, – эти документы попутно затрагивают другие вопросы, перерастая тему данной работы. Они не только вводят в бытовой уклад, при котором интимная жизнь семьи Гаршиных разбиралась в участке и решалась резолюциями 3-го отделения, но и рисуют тот политический гнет, на фоне которого вырастает прогрессивное движение общественной мысли»2.
Так, в дальнейшем, в своей работе Филимонова будет связывать действия М. Е. Гаршина с «политическим гнетом», а действия его жены Е. С. Гаршиной и ее любовника революционера Завадского с прогрессивным общественным движением.
Разумеется, из более глубокого и беспристрастного исследования материалов, затронутых Филимоновой, отнюдь не вытекают делаемые ею выводы.
Михаил Егорович Гаршин «был помещиком Старобельского уезда. Окончил 1-ю Московскую гимназию, пробыл два года на юридическом факультете Московского университета, но увлекся военной службой (…) и поступил в Кирасирский полк. После получения от отца наследства (70 душ) в 1858 г. Вышел в отставку, (…) купил дом в Старобельске.»3
Как известно, М. Е. Гаршин был одним из прогрессивно мыслящих помещиков. Он был автором ряда статей по вопросам крестьянской реформы. Одна из них остановила внимание Н. Г. Чернышевского, отозвавшегося о ней положительно. Также известно, что во время освобождения крестьян М. Е. Гаршин был представителем от Старобельского уезда в Харьковском губернском комитете по улучшению быта крестьян.
Как оригинально, прогрессивно мыслящий человек М. Е. Гаршин предстает перед нами в своем, так называемом, «Журнале поездки в Петербург с Жоржем и Витею с 11 декабря 1859 г.» Весь этот журнал пишется в форме дневника, имеющего черты эпистолярного жанра: записи как бы обращены к другому лицу. Это лицо, вероятно, Е. С. Гаршина.
«Обилием бытовых подробностей записи воссоздают обстановку, в которую попадает М. Е. Гаршин в Петербурге (…) не лишены остроумия и наблюдательности, – пишет Филимонова, – характеристики, сделанные скромным провинциалом, попавшим в петербургскую гостиную…»4.
М. Е. Гаршин пишет: «Важные, с одутловатыми губами особы, важные, потому что имеют звезды и на шее кресты, не сделав долгую жизнь свою никакой пользы отечеству, получая огромное содержание от правительства»5.
«Не без удовольствия, – признает далее Филимонова, – Михаил Егорович отмечает, что сумел привлечь к себе внимание кружка людей: “… я особенно заинтересовал их, почему я озяб, пояснив, что, приехавши в Петербург, я запасся медвежьей шубой, но скоро сознал, что она для меня тяжела и рельефно выказывает нашего брата помещика, я сшил себе сюртук (…) все слушали с интересом”»6.
Но есть в этом журнале и отрывки гораздо более личного характера. Это записи, касающиеся его жены:
«Простившись с тобой, я посмотрел вслед, и сердце мое сперва сжалось, потом окаменело»7.
«Сколько с того времени событий нежданных, негаданных! Сколько обманутых надежд и только одна истинная радость (…), когда ты досталась мне!... Господи… прости меня, Катя… (…) Любовь и теперь так сильна во мне»8.
«ты целовала евангелие… следовательно, ты моя невеста… (…) Труды мои, всю жизнь, все посвящу тебе. Катя, люби меня, как я тебя»9.
Далее в своих записях автор открыто говорит об измене жены.
«Жорж, всегда ненавидевший Завадского, начинал тогда со слезами ругать его, говорил, что он погубил мамашу, что он причина всему злу, что он еще в Старобельске знал, что мамаша любит Завадского…»10.
Первую негативную оценку М. Е. Гаршин получает, когда Филимонова говорит о его жизненных идеалах.
«Они скромны и не сложны»11, – пишет Филимонова. Его жизненный идеал это, прежде всего, семья, основанная на взаимной любви. Но в идеале М. Е. Гаршина нельзя не уловить толстовской мысли о семье, как о ячейке общества, т. е. несмотря на всю кажущуюся скромность и простоту, его идеалы верны по своей сути.
Филимонова также приводит справку из психиатрической клиники 1-го Московского государственного университета, в которой говорится, что М. Е. Гаршин страдал циркулярным психозом и уточнятся, что у М. Е. Гаршина отмечались «переходы от сентиментальной нежности к бурному гневу»12.
Говоря об идеалах и болезни М. Е. Гаршина, Филимонова хочет показать, что Е. С. Гаршиной было просто тяжело жить с таким мужем, поскольку она была интеллектуально гораздо выше мужа.
Далее в своей работе Филимонова исследует документы из архива 3-го отделения. Это письма, которые писал М. Е. Гаршин старшему харьковскому полицмейстеру, главе 3-го отделения, а также на имя царя и А. И. Герцена.
Поводом для написания этих писем послужило бегство жены М. Е. Гаршина с любовником Завадским и с ребенком, пятилетним Вс. Гаршиным.
М. Е. Гаршин довольно точно описывает это событие в письме к старшему харьковскому полицмейстеру13.
Требование свое он точно определяет в письме к главе 3-го отделения:
«Не откажите вашим милостивым содействием о возвращении отцу украденного сына, и сам Бог наградит вас!!!»14
Филимонова комментирует эти письма следующим образом:
«Если в дневнике мы видим либерального помещика, как будто даже сочувствующего прогрессивным веяниям эпохи, то публикуемые документы архива 3-го отделения дают совершенно иной образ М. Е. Гаршина
От его кажущихся либеральных тенденций не остается и следа. Перед нами выразитель ультрареакционных общественных настроений, обнаруживающий полную благонамеренность и в мыслях и в поступках»15.
Это суждение Филимоновой опирается, прежде всего, на три факта:
1) человека, который пишет письма в 3-е отделение можно считать непорядочным уже по той причине, что его письма расцениваются как доносы;
2) в своих письмах Гаршин осуждает не только свою жену и Завадского, но даже и Герцена, обвиняя последнего следующим образом: «Гниль сочинений в журнале Герцена, называющего себя Искандер, всегда возмущала меня. В сочинениях этих десятая часть правды, остальное ложь, клевета, нахальство. Благодаря этому Искандеру или Герцену я постигнут страшным несчастьем…»16;
Осуждая, таким образом, М. Е. Гаршина, Филимонова, тем не менее не догадывается задать простой вопрос – «Почему?»
Почему с М. Е. Гаршиным произошла такая резкая перемена: из «сочувствующего прогрессивным веяниям помещика» он вдруг превратился в выразителя ультрареакционных идей?
Этот недостаток работы Филимоновой вполне объясняется замечанием Латыниной:
«Есть большой соблазн, видимо, рассматривать семейную драму Гаршиных сквозь ту литературную призму, какой является судьба героев Чернышевского и их конкретных прототипов (…)
Молодая жена с богатыми духовными и интеллектуальными запросами, недалекий муж, препятствующий им, и образованный учитель детей, передовая личность, эти запросы всячески развивающий – вот и готова расстановка действующих лиц. Созданию подобной легенды немало способствовала и Екатерина Степановна Гаршина, всю жизнь относившаяся к мужу с редким озлоблением»17
В принципе, канонам этой легенды и следует Филимонова.
Между тем у такой резкой перемены, произошедшей с М. Е.
Гаршиным, есть вполне конкретная причина. В справке психиатрической клиники приводится такая фраза: «Переходы от сентиментальной нежности к бурному гневу». В соответствии с этим диагнозом, конфликт вполне логично интерпретировать следующим образом: «От сентиментальной нежности к жене, уже зная об ее измене, но все еще веря, что она образумится ради семьи – к бурному гневу на нее и на все, что связано с ее изменой, после ее бегства от него».
Не должно быть никакого сомнения в том, что М. Е. Гаршин писал свои письма, находясь в болезненном состоянии.
Разумеется, точных медицинских сведений на этот счет нет, но есть достаточные основания для того, чтобы так считать.
Мы имеем:
1) справку из психиатрической больницы, свидетельствующую о болезни Гаршина;
2) событие (бегство жены), послужившее причиной болезненному приступу;
3) сама логика М. Е. Гаршина – это логика нездорового человека: писать старшему полицмейстеру, главе третьего отделения, а потом и царю, чтобы вернули сына, а также обвинять во всем Герцена, не имеющего к данной истории никакого отношения, по меньшей мере, неразумно.
В том же, что из-за него пострадали деятели революционного кружка, М. Е. Гаршин и вовсе не виновен, поскольку это событие можно считать просто стечением обстоятельств.
Справедливо отметить, что, «рисуя политический гнет, на фоне которого вырастает прогрессивное движение общественной мысли», Филимонова практически забывает о предмете своей работы.
Так, по ее логике, истоки душевной трагедии Гаршина следует искать во влиянии на него политического гнета, выразителем которого был его отец.
Это, безусловно, вульгарно-социологическая трактовка.
Чтобы понять, какое значение имеет данный конфликт для Вс. Гаршина, нужно, прежде всего, определить, какую роль играла в данном конфликте его мать. Ей принадлежит главная роль, поскольку именно ее поступок ложится в основу конфликта.
Ведь хотя Е. С. Гаршина была образованной женщиной с большими интеллектуальными запросами, а ее муж – человек «недалекий», у них была семья. Своим бегством Е. С. Гаршина разрушает семью, пренебрегая ею ради личного счастья с Завадским.
Этот вопрос был рассмотрен в литературе того времени с двух позиций: если в произведениях Чернышевского, в которых затрагивается исследуемый нами конфликт, важен, прежде всего, социальный аспект, то в произведениях таких великих писателей, как Л. Толстой, Флобер или Мериме ярко выражен нравственный аспект.
Такие героини, как Анна Каренина или Эмма Бовари совершают как бы двойную ошибку. Первая часть ее состоит в выходе замуж за нелюбимого человека. Вторая часть – в попытке исправить первую ошибку, добиться счастья путем измены мужу.
«Двойная ошибка» так называется новелла Проспера Мериме на данную тему.
И хотя мать Гаршина не оканчивает жизнь самоубийством, для нее наступает очень тяжелый период жизни. Об этом свидетельствует ряд источников. Впоследствии она разочаровывается в революционных идеях и даже предостерегает Вс. Гаршина от чтения политической литературы, что косвенно говорит о признании своего поступка ошибочным. Чтобы выжить, ей нужно было вернуть себе хотя бы частичку той гармонии, которую сама же она и разрушила. Так, посредством писем к чиновникам она все-таки возвращает себе своего сына Вс. Гаршина.
Мнение самого Вс. Гаршина о поступке его матери имеет особый интерес и по сути именно в нем и выражается то значение, которое оказал на Вс. Гаршина исследуемый конфликт.
Как ни странно, мнение Вс. Гаршина приводит сама Филимонова, когда доказывает, что Е. С. Гаршина не любила своего мужа.
«Тяжело было на похоронах, – пишет Вс. Гаршин матери по поводу похорон Н. А. Некрасова, – очень тяжело. Помните, как вы плакали, хороня отца, которого ведь вовсе не любили? Вы плакали о своей жизни»18
«И когда /Вася/ договорил до того места, где Бог сотворяет Адаму жену, Анна П. вспомнила мужа, и сердце заныло у нее. И заныло не тоскою о покойном, а заныло от полного одиночества и жажды привязанности не такой, какую она чувствовала к Васе, былинке, обвивавшейся вокруг нее, а привязанности, на которую она в трудную минуту жизни могла бы сама опереться»19
Такое осмысление поступка матери Гаршиным говорит о том, что ее поступок, действительно, его глубоко волновал и часто обдумывался им.
Мы можем также говорить о том, что толстовская «мысль семейная» для Гаршина отходит на второй план.
«Удивительно, что в творчестве этого писателя, – пишет Латынина, - испытавшего счастливую любовь, женатого на умной обаятельной женщине (…) нигде не найдешь взаимной любви»20
«Происшествие». Однако здесь следует отметить, что, проводя параллель, при некоторых сходствах Ивана Ивановича и отца Гаршина, мы видим существенные различия между падшей женщиной
Надеждой Николаевной и матерью Гаршина. Было бы опрометчиво даже предполагать, что в образе падшей женщины Гаршин стремился показать черты своей матери. Конечно, Латынина не заходит так далеко в своем сравнении, но это говорит, прежде всего, о том, что данный вопрос ею недостаточно глубоко проработан.
Исследуемый конфликт имеет для ВС. Гаршина бытийное значение и ложится в основу его творчества, становясь центральной проблемой большинства его рассказов. Это проблема наличия двух начал в жизни – гармоничного и дисгармоничного – и, как следствие, отражение дуализма действительности в произведениях. В творчестве Гаршина в одних рассказах показано разрушение гармонии («Сигнал», «Attalea princes» и пр.), в других осуществляется попытка ее восстановить («Происшествие», «Надежда Николаевна» и пр.).
Для его рассказов также характерно противопоставление героев с гармоничным мироощущением героям с дисгармоничным.
Например: Иванов – Венцель,
– Бессонов,
Дедов – Рябинин и пр.
Мать Вс. Гаршина как в воспоминаниях современников, так и в оценке самого Гаршина, предстает как человек дисгармоничный.
Отец Вс. Гаршина, охарактеризованный им, как в автобиографии, так и в рассказах «Ночь» и «Медведи», предстает как человек с гармоничным мироощущением.
Примечания.
– Л., Изд. «Academia». 1934. С. 12.
2. Филимонова Л. Ф. Истоки душевной трагедии Гаршина // Звенья Т. 9. М., 1950. С. 573.
3. Там же.
4. Там же. С. 574.
5. Там же.
7. Там же. С. 577.
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же С. 578.
12. Там же.
13. Там же С. 590.
14. Там же.
15. Там же С. 589.
17. Латынина А. Н. Всеволод Гаршин. Творчество и судьба. М., 1986. С. 16 – 17.
18. Гаршин, Всеволод. Полн. собр. соч. Т. 3. Письма С. 148.
19. остова М. Три неоконченных произведения В. М. Гаршина // Русская литература. 1962. № 2. С. 189.
20. Латынина А. Н. Всеволод Гаршин. Творчество и судьба. С. 26.