РЕТРОСПЕКТИВНАЯ ИНТРОСПЕКЦИЯ КАК МЕТОД САМОПОЗНАНИЯ
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. М. ГАРШИНА
Нарушая хрестоматийные каноны, начну с цитаты, которой следовало бы завершить обращение к личности и творчеству Всеволода Михайловича Гаршина сквозь призму восприятия или непринятия их в особом уголке планеты, колоритом и поэтической грустью которого пронизаны чуть ли не каждая строка его творчества:
«И все-таки «траву забвения» вокруг имени Гаршина следует выкорчевывать прежде всего у него на родине. Далеко еще не все на Луганщине осознали, что Всеволод Гаршин принадлежит к созвездию самых знаковых фигур края, его истории, славе. Примеров этому немало. Улица, на которой жил Гаршин в Старобельске, например, по-прежнему называется имени Ленина, редко кто может ответить и почему село Криничное, где когда-то было имение Гаршиных, в народе называют Гаршиновка. Еще по случаю 25-летия со дня смерти Всеволода Гаршина, идя навстречу пожеланиям горожан достойным образом почтить память талантливого земляка, планировалось основать в Старобельске Народный дом его имени. Осуществлению задуманного тогда помешали война, революция... А сейчас?» [1, 4].
И знак вопроса в конце процитированной статьи заслуженного журналиста Украины Н. А. Поляковой «Всеволод Гаршин: ореол славы и трава забвения» словно указка, развертывающая направленность вынесенного в название доклада метода ретроспективной интроспекции от обозначенного объекта рассмотрения до реалий нашего сегодняшнего самопознания.
«…Художники не любят хвалить друг друга» [2, 98]. – Открыв наугад любую страницу произведения Всеволода Гаршина («Художники»), словно со своей эпохой встречаешься, с самим собой. И полуторовековая временная дистанция не превращает прошлое в архаичное. А ретроспекция, возведенная в пронзительную проницательность мастера психологического рассказа Всеволода Гаршина, придает новые черты интроспекции как субъективному методу в психологии, основанном на самонаблюдении сознания. Самоанализ в целях самопознания или самоосуждения, в данном случае отличающегося от угрызений совести?.. – Вряд ли можно предположить, как на этот вопрос ответил бы автор «Красного цветка», «Медведей», «Четырех дней», «Сигнала» и других человековедческих произведений, в которых, как писал Г. И. Успенский, «…положительно исчерпано все содержание нашей жизни».
В психологии роль интроспекции трудно переоценить: только она позволяет восприятие психической реальности в качестве таковой; она служит нормой и гидом при объективных анализах человеческого поведения. Анри Бергсон даже считал интроспекцию методом самой метафизики, обнажающим перед нами пути «глубинного Я», внутренней «длительности» и интуиции абсолюта [3].
Уже с первых писательских шагов Всеволод Гаршин по-своему соединял литературу с реалиями жизни. Ученые утверждают, что «в повседневной жизни, интроспекция – это проявление самоанализа. Интроспекция основывается на изучении собственных мыслей, ощущений, мотивов и поступков. Великий философ Сократ провел большую часть своей жизни, занимаясь самоанализом и призывая своих сограждан-афинян следовать своему примеру. Он даже утверждал, что для него самого "непроанализированная жизнь не стоит существования" [4].
К творчеству Всеволода Гаршин обращалось довольно большое число исследований, начиная с работ первых его биографов Абрамова и Дурылина, заканчивая такими работами, как «Всеволод Гаршин. Творчество и судьба» Латыниной (М., 1986) и романом Порудоминского «Грустный солдат» (М., 1986), художественно изображающим основные проблемные моменты жизни Гаршина и т. д.
Современные авторы, среди которых известные ученые Ю. Фесенко, В. Бахмач, В. Даренский (Луганск), В. Звиняцковский (Киев), Л. Орехова, Т. Павловская, Н. Романенко (Симферополь), М. Перзеке (Кировоград), М. Строганов (Тверь) и другие предлагают по-новому взглянуть на нашего земляка-гуманиста. Как подчеркивает Н. Полякова, «…по их глубокому убеждению, в свете трагических социальных коллизий конца ХХ начала XXI века, мировой глобализации произведения Гаршина особенно актуальны» [1, 4].
Немало подсказок к пониманию написанного Гаршиным дает обращение к его биографии. Невозможно не обратить внимание на то, как сам Гаршин описывает горько-памятный период своей жизни: «Пятый год моей жизни был очень бурный: меня возили из Старобельска в Харьков, из Харькова в Одессу, оттуда в Харьков и назад в Старобельск (все это на почтовых зимой, летом и осенью); некоторые сцены оставили во мне неизгладимые воспоминания и, быть может, след на характере. Преобладающее на моей физиономии печальное выражение, вероятно, получило свое начало в ту эпоху» [5].
Это воспоминание Вс. Гаршина свидетельствует о необходимости четкого определения значения, которое имел для Вс. Гаршина данный конфликт его родителей, еще раз подчеркивая, что «ретроспективная философия опирается на интроспекцию (восприятие умственного содержания: эмоций, чувств), чтобы при помощи рефлексии вывести из нее универсальное значение всего содержимого сознания и установить иерархию ощущений (связанных с действием, восприятием и творчеством) в общей структуре личности. Чрезмерная склонность к интроспекции может привести к подозрительному отношению к миру, нередкому у психастеников: замена реального и объективного мира миром внутренним характерна для «шизофрении» [3]. Интроспективному методу противоположен бихевиористический (поведенческий) метод, довольствующийся объективным анализом поведения. При этом целостное постижение действительности может быть «эмоционально-интуитивным».
Разве только к «описаниям природы» можно отнести начало рассказа «Медведи»:
«На степной речке Рохле приютился город Бельск. В этом месте она делает несколько крутых излучин, соединенных протоками; все сплетение, если смотреть в ясный летний день с высокого правого берега долины реки, кажется целым бантом из голубых лент. Этот высокий берег подымается над уровнем Рохли сажен на пятьдесят и точно срезан огромным ножом так круто, что взобраться от воды наверх, туда, где начинается бесконечная степь, можно, только хватаясь за кусты бересклета, дерезы и орешника, густо покрывающие склон. Оттуда, сверху, открывается вид верст на сорок кругом. Направо к югу и налево на север тянутся холмы правого берега Рохли, круто спускающиеся в долину, как тот, с которого мы смотрим, или отлогие; некоторые из них белеют своими обнаженными от почвы меловыми вершинами и скатами; другие покрыты по большей части чахлой и низкой травой» [6, 144 – 145] и т. д.
Разве не возникает восприятие описанного на эмоционально–чувственном уровне?.. В то же время, жители современного Старобельска (районный центр на Луганщине) легко узнают описание берегов реки Айдар (у Гаршина – речка Рохля) и живописные меловые кручи правобережья и безграничные степи, тянущиеся на восток. И, видимо, это обусловлено не только талантом художника, но и проявлением сыновней любви к земле, взрастившей писателя.
Неслучайно Всеволод Михайлович Гаршин называл Старобельщину своей второй родиной, следовательно – это земля, определившая духовный облик человека, источник духовной силы (а, не исключено, – и бессилия или безысходности….). Именно Старобельщина и определила многие сюжеты его рассказов, стихотворений, очерков. Не только сюжеты черпал он здесь – именно здесь к нему пришло чувство украинского слова и умение пользоваться украинским языком для колорита речи, он увлеченно изучал нравы, традиции, обычаи украинского народа. И в основу рассказа, начало которого только что вспоминалось, была положена реальная ситуация, когда согласно царскому рескрипту цыгане всего уезда были созваны в Старобельск для того, чтобы были расстреляны их медведи. «Это были выстрелы не в медведей, а в цыган. Как писал современник Гаршина Соколов в воспоминаниях, Гаршин говорил: «Мне не разрешают писать как стреляют в людей, я буду писать, как расстреливают медведей» [7, 16].
Можно однозначно утверждать, что именно в Старобельске обозначились жизненные ориентиры В. М. Гаршина, не только светлые – необыкновенному творческому потенциалу суждено было стать спутником величайших страданий. Именно здесь он научился читать и писать. Первым учителем его был прогрессивный человек–народник Завадский. С другой стороны, именно его духовному наставнику суждено было стать разрушителем семьи Гаршиных, что резко изменило и линию судьбы будущего писателя. Приведенное ранее воспоминание
Вс. Гаршина о детских годах своих свидетельствует о том, насколько повлиял на детскую психику конфликт его родителей. Данный вопрос является малоизученным. Наиболее глубоко он рассмотрен в двух работах: в работе Л. Ф. Филимоновой «Истоки душевной трагедии Гаршина» и в работе А. Н. Латыниной «Всеволод Гаршин. Творчество и судьба».
Михаил Егорович Гаршин «был помещиком Старобельского уезда. Окончил 1-ю Московскую гимназию, пробыл два года на юридическом факультете Московского университета, но увлекся военной службой (…) и поступил в Кирасирский полк. После получения от отца наследства (70 душ) в 1858 г. Вышел в отставку, (…) купил дом в Старобельске» [8, 573].
Н. Г. Чернышевского, отозвавшегося о ней положительно. Также известно, что во время освобождения крестьян М. Е. Гаршин был представителем от Старобельского уезда в Харьковском губернском комитете по улучшению быта крестьян. Как оригинально, прогрессивно мыслящий человек М. Е. Гаршин предстает перед нами в своем, так называемом, «Журнале поездки в Петербург с Жоржем и Витею с 11 декабря 1859 г.» Весь этот журнал пишется в форме дневника, имеющего черты эпистолярного жанра: записи как бы обращены к другому лицу. Это лицо, вероятно, Е. С. Гаршина.
Далее в своих записях автор открыто говорит об измене жены. «Жорж, всегда ненавидевший Завадского, начинал тогда со слезами ругать его, говорил, что он погубил мамашу, что он причина всему злу, что он еще в Старобельске знал, что мамаша любит Завадского…» [8, 573].
Чтобы понять, какое значение имеет данный конфликт для Вс. Гаршина, нужно, прежде всего, определить, какую роль играла в данном конфликте его мать. Ей принадлежит главная роль, поскольку именно ее поступок ложится в основу конфликта. Сам Вс. Гаршин дал чисто нравственную оценку ее поступку. Ведь хотя Е. С. Гаршина была образованной женщиной с большими интеллектуальными запросами, а ее муж – человек «недалекий», у них была семья. Своим бегством Е. С. Гаршина разрушает семью, пренебрегая ею ради личного счастья с Завадским.
«Переходы от сентиментальной нежности к бурному гневу». В соответствии с этим диагнозом, конфликт вполне логично интерпретировать следующим образом: «От сентиментальной нежности к жене, уже зная об ее измене, но все еще веря, что она образумится ради семьи – к бурному гневу на нее и на все, что связано с ее изменой, после ее бегства от него» [8, 574]. Не должно быть никакого сомнения в том, что М. Е. Гаршин писал свои письма, находясь в болезненном состоянии.
в литературном творчестве.
В работах исследователей творчества Гаршина подчеркивается значимость автобиографической основы в одних его военных рассказах и ее отсутствие в других. Вряд ли требуется доказывать, что среди всех рассказов Всеволода Гаршина, посвященных мирной жизни, особое место и значимость имеет именно «Красный цветок». Только этот рассказ имеет четко выраженную автобиографическую основу. Именно «Красный цветок» – рассказ, представляющий Гаршина как душевнобольного человека. Это ставит вопрос о специфике его особой жизненной позиции, выраженной, в данном случае, в его желании писать о труднейшем военном периоде своей жизни и в его нежелании писать о своей счастливой семейной жизни.
Горькие уроки любимого Старобельска, где «…мертвечина такая, что ужас. Мои легкие не перенесут миазмов, именуемых в нашем милом отечественном городе, неизвестно по какой причине, – жизнью…», – как вспоминает он в одном из писем о городе своего детства, со временем перерастают в более глубокое и конкретное осмысление увиденного, прочувствованного и переосмысленного сквозь призму времени.
Уже в первом своем очерке (а печататься Вс. Гаршин начал еще в студенческие годы) луч памяти молодого писателя высвечивает картины убогой и ничтожной жизни, которые автор наблюдал в Старобельске:
«Уезду грозил голод.
– это странное обстоятельство перестало быть странным со времени достопамятного 1873 года. Наш тучный чернозем полтора месяца не видел капли дождя; всходы погорели; уцелевший хлеб в четверть ростом был с почти пустыми колосьями. Энский уезд, кроме пшеницы ничего не производит; дело, следовательно, шло серьезное. Купцы и помещики мало горевали: в прошлом году урожай был огромный, но из-за низких цен много хлеба осталось непроданным на этот год. В этот же голодный год цены достигли редкой высоты, и прошлогодний хлеб заменил хлеб этого года. Крестьяне же, как и подобает невежественному, ленивому и пьяному крестьянству, не выказало такого похвального благоразумия; прошлогодний хлеб был весь продан за бесценок, а в этом году его вовсе не было. Сена тоже не было; уже в августе лошади продавались по 5 и по 3 р., жеребята по 30 коп.» [6, 308 – 309].
В биографии Гаршина исследователями выделяется ряд основных эпизодов его жизни, повлиявших на формирование мировоззрения писателя и получивших отражение в творчестве:
1. Конфликт между его родителями.
2. Военный период.
3. Ночная встреча с графом Лорис-Меликовым (казнь Молодецкого) и последовавший вслед за ней приступ болезни Гаршина.
Их своеобразным обобщением можно привести четыре строки поэта надсоновской школы Николая Минского, который в стихотворении «Над могилой Гаршина», выразил отношение к Гаршину, который «… в сумерки веков рожден, когда вокруг с зарей пугливою боролись ночи тени», который «жаждал веровать, безверием томим» («Над могилой Гаршина», 1896), прогрессивной интеллигенции России, написав так:
Чья совесть глубже всех за нашу ложь болела,
Те дольше не могли меж нами жизнь влачить.
А мы живем во тьме, и тьма нас одолела.
Список использованной литературы
1. Полякова Н. Всеволод Гаршин: ореол славы и трава забвения. – Луганская правда, 10.07.2009.
2. Гаршин В. М. Сочинения – М.– Л., 1963.
3. Электронный ресурс // Доступ к источнику: ru.wikipedia.org/wiki/Бергсон
5. Гаршин, Всеволод. Полн. собр. соч. Т. 3. Письма. М. – Л., Изд. «Academia». 1934. С. 12.
6. Гаршин В. М. Сочинения. – М, 1983.
8. Филимонова Л. Ф. Истоки душевной трагедии Гаршина // Звенья Т. 9. М., 1950.