РАССКАЗ «КРАСНЫЙ ЦВЕТОК» – АВТО-ЭПИТАФИЯ
ВСЕВОЛОДА ГАРШИНА
Ты грустно прожил жизнь, больная совесть века
Тебя отметила глашатаем своим.
И жаждал веровать, безверием томим.
Но слишком был глубок родник твоей печали:
Ты изнемог душой, правдивейший из нас.
И струны порвались, рыданья отзвучали…
Е. А. Соловьев (Андреевич)
Всеволод Михайлович Гаршин – загадочная и трагическая личность в русской литературе конца ХIХ века. Этого писателя называют «сумасшедшим гением», «современным Гамлетом», «Гамлетом сердца», «солдатом с грустными глазами».
Классик Лев Николаевич Толстой утверждал, что глаза – это зеркало человеческой души. Мы с этим согласимся, когда обратим свое внимание на портреты Всеволода Гаршина. Мы увидим печальный, легкоранимый, нежный, слегка затуманенный дымкой таинственности взгляд писателя. В глазах Всеволода Михайловича отражается тоска, грусть, печаль, вина, но и в то же время обреченность, ощущение своей кончины, тревога за себя и все человечество.
Еще в детстве Всеволод отличался ранимостью, мягкостью характера, чуткостью. Он мысленно уходил от реальности в свой глубокий внутренний мир, так что грань между ними стиралась, и они тесно переплетались в единое целое. И уже трудно было понять, где действительность, а где – нет. Да, в раннем детстве это присуще почти всем детям, но когда это происходит с взрослым человеком, необходимо бить тревогу.
«современным Гамлетом». «С принцем датским, по свидетельствам современников, его роднило болезненно обостренное неприятие любой несправедливости, несовершенства человеческого мироустроения, что превращалось для него в постоянные, почти физические муки совести и сострадания. На весь литературный путь Гаршину были отпущены судьбой короткие одиннадцать лет, за которые писатель навсегда вписал свое имя в русскую классическую литературу» [1]. Его простые в фабульном и композиционном отношении рассказы поражали читателей глубинной обнаженностью чувств героя. Повествование от первого лица с использованием дневниковых записей, внимание к самым болезненным душевным переживаниям создавало эффект абсолютной тождественности автора и героя. Беспомощность человека перед стихией зла, подчеркнутая трагическими финалами, становилась главной темой не только военных, но и более поздних рассказов Гаршина.
Писатель остро чувствовал свое несоответствие жестокой действительности, он называл себя ярым борцом против вселенского зла. В этой борьбе Гаршин остро ощущал свою обреченность. Ее мы можем прочувствовать в рассказе «Красный цветок». Читателям становится жутко от прочитанного, особенно тем, кто знаком с биографией автора. «Красный цветок» – это очень сильный, тяжелый и страшный рассказ. Рассказ, ставший в каком-то роде авто-эпитафией Гаршина, предчувствием близкой смерти.
Следует отметить, что тема смерти с детства волновала Гаршина. Еще будучи гимназистом, он написал сочинение под названием «Смерть», где описал предсмертные минуты своего знакомого. Юный автор размышляет о чувствах, владеющих человеком перед лицом смерти. В этой детской работе не заметно страха смерти, мало того, Гаршин называет ее непременной обязанностью человека. В дальнейшем писателю не раз приходилось сталкиваться со смертью. «Он трансформировал желание смерти на героев своих произведений, только счастье приходит к ним не после смерти, а непосредственно перед нею. В этом, вероятно, проявляется его вполне понятное желание обычного человеческого счастья, а так как Гаршин не считал для себя возможным достижение его при жизни, то все происходит на границе двух миров: реального и потустороннего» [2].
Смерть и безумие располагались где-то неподалеку от Гаршина и его творчества. Что такое психическая нормальность – никому неизвестно. Это абстрактное понятие. Очень трудно назвать «нормальными» тех людей, которые используют в качестве источника и инструмента для профессиональной деятельности свои мысли и переживания. Люди творческих профессий относятся к так называемой группе высокого суицидального риска. Это объясняется обнаженностью нервов, особой эмоциональной незащищенностью и еще – опасной кощунственностью избранного ими ремесла. По этому пути шел и Всеволод Гаршин. Он создал собственный мир, а чем писатель талантливей, тем бумажная вселенная правдоподобней и жизнеспособней. «Но писатель не бог, и ноша, которую он на себя взваливает, иногда оказывается непосильной. Всякий человек, живущий не только телесной, но и умственной жизнью, рано или поздно примеряет на себя возможность самоубийства. Но человеку творческому, и прежде всего литератору, эта идея особенно близка, она всегда витает где-то рядом» – утверждает автор книги «Писатель и самоубийство».
Первый приступ душевной болезни Гаршин перенес еще гимназистом. Затем учился в Горном институте, добровольцем участвовал в Балканской войне, был ранен. В 1880 году произошел новый, гораздо более тяжелый приступ. Гаршин был доставлен домой в смирительной рубашке и помещен в лечебницу. В периоды просветления много писал, достиг известности, пользовался всеобщей любовью. Устроился на работу по железнодорожному ведомству, чтобы иметь отдых от писательства, которое, по собственному его признанию, подтачивало его душевные силы и сводило с ума. После 1884 года каждую весну болезнь обострялась, выражаясь в депрессии, апатии, упадке физических и душевных сил, мучительной бессоннице. Сумасшествие играло с Гаршиным в кошки-мышки. Это был обреченный человек: взбалмошная мать, у отца - явные психические отклонения, старший брат застрелился. Обнаженные нервы видели происходящие в мире жесткости и злодеяния, это подтачивало душевные силы писателя и сводило его с ума: «Хорошо или нехорошо выходило написанное, это вопрос посторонний; но что я писал, в самом деле, одними своими несчастными нервами, и что каждая буква стоила мне капли крови, то это, право, не будет преувеличением» (из письма другу за 3 месяца до самоубийства). Предсмертный приступ был особенно тяжел – бессонница, бред, лихорадочное бормотание непонятных слов. Выбежал из квартиры, бросился в лестничный пролет. Сильно расшибся, но умер не сразу, а только через пять дней. Все повторял: «Так мне и нужно, так мне и нужно» [5].
«Красный цветок», в котором описал процесс распада сознания, увиденный изнутри. Пациенту сумасшедшего дома представляется, что цветок, растущий в больничном саду, является средоточием всего мирового Зла. Борьба с цветком требует неимоверной концентрации духовных и физических сил, преодоления массы реальных и воображаемых препятствий. Но больной считает себя спасителем человечества, на которого возложена великая, ему одному понятная миссия. Он жертвует собой во имя Добра. Гаршин в этом рассказе писал о самом себе – его тоже одолевали видения подобного рода. Первый приступ психической болезни он перенес в семнадцать лет и впоследствии рассказывал об этом так: «Однажды разыгралась страшная гроза. Мне казалось, что буря снесет весь дом, в котором я тогда жил. И вот, чтобы этому воспрепятствовать, я открыл окно, – моя комната находилась в верхнем этаже, – взял палку и приложил один ее конец к крыше, а другой – к своей груди, чтобы мое тело образовало громоотвод и, таким образом, спасло все здание со всеми его обитателями от гибели». Что ж, благородный человек благороден даже в безумии.
Рассказ «Красный цветок» был впервые опубликован в журнале «Отечественные записки», 1883, № 10. Произведение было посвящено памяти Ивана Сергеевича Тургенева, скончавшегося 22 августа 1883 года. Под впечатлением похорон писателя Гаршин сочинил стихотворение, в котором находим такие строки:
Исчезнут все венцы, престолы,
Порфиры всех земных царей,
Но чистые твои глаголы
Но главное в этом рассказе Гаршин передал многие впечатления своей психической болезни. «Он сознавал, что он в сумасшедшем доме; он сознавал даже, что он болен... Он видел себя в каком-то волшебном, заколдованном круге, собравшем в себя всю силу земли, и в горделивом исступлении считал себя за центр этого круга» [3, 197]. Известный психиатр того времени И. А. Сикорский в статье, специально посвященной «Красном цветку», говорил о «классическом» описании «картины болезненного самочувствия, освещенной тонким, проницательным анализом художественного таланта». Сразу же после смерти Гаршина с воспоминаниями о нем выступил литератор В. И. Бибиков. Он поведал о разговоре с Гаршиным на квартире Ясинского, состоявшемся незадолго до смерти писателя. Речь шла о «Красном цветке», и Гаршин стал рассказывать о своем пребывании в харьковском доме умалишенных, об окне, снабженном толстой решеткой, около которого он подолгу простаивал, и цветнике, и заметил, что «немудрено, если грезы его имели такое направление, как это рассказано в «Красном цветке». Кроме конца, там все - правда, я ничего от себя не прибавил» [7]. «Он сознавал, что он в сумасшедшем доме, он сознавал даже, что он болен... Его состояние было страшной смесью правильных суждений и нелепостей. Он понимал, что вокруг него все больные, но в то же время в каждом из них видел какое-нибудь тайно скрывающееся или скрытое лицо, которое он знал прежде или о котором читал или слыхал... Тут были и живые, и мертвые. Тут были знаменитые и сильные мира и солдаты, убитые в последнюю войну и воскресшие» [3, 197].
Но для большинства современников смысл рассказа, его содержание выходят далеко за пределы описания болезненного состояния. «Читая такую вещь, как «Красный цветок»,— пишет об этом Глеб Успенский,— мы, кроме тонких наблюдений над симптомами психической болезни, видим, что источник страдания больного человека таится в окружающей его жизни и что оттуда, из жизни, страдание вошло в его душу. Видим, что жизнь оскорбила в нем чувство справедливости, огорчила его, что мысль о жизненной неправде есть главный корень душевного страдания и что нервное расстройство, физическая боль, физическое страдание только осложняют напряженную работу совершенно определенной мысли, внушенной впечатлениями живой жизни» [3, 419].
«Красного цветка» находился на грани духовного перелома, в преддверии неминуемых трагических перемен. Он – одинокая личность с больной душой и потрясенными нервами, которая противостоит многоликому злу. Душевнобольной интеллигент видит перед собой социальное зло в мировом масштабе. В его воспаленном мозгу с удивительной яркостью встают картины гибнущего в заточении человечества, лишенного всех прав, находящегося в полной власти тюремщиков. Психиатрическая больница, куда его поместили, представляется больному обществом с угнетенными и угнетателями, где царят законы зла. «Зачем вы делаете зло? Зачем вы собрали эту толпу несчастных и держите ее здесь?.. Зачем вы не освободите их?» — спрашивает больной у доктора. Для больного «больница была населена людьми всех времен и всех стран... Все они, его товарищи по больнице, собрались сюда затем, чтобы исполнить дело, смутно представлявшееся ему гигантским предприятием, направленным к уничтожению зла на земле» [3,195].
Символом зла в глазах больного явился яркий цветок мака на больничной клумбе. (Видимо, цветок мака ассоциируется со злом еще и потому, что из мака делают опиум, употребляемый наркоманами.) «Он впитал в себя всю невинно пролитую кровь... все слезы, всю желчь человечества... Нужно было сорвать его и убить», — думает больной. Как и подлинные революционеры, больной готовит к восстанию своих товарищей, внушая им мысль о скорой свободе. «Скоро, скоро распадутся железные решетки, все эти заточенные выйдут отсюда и помчатся во все концы земли, и весь мир содрогнется, сбросит с себя ветхую оболочку и явится в новой, чудной красоте» [3, 199]. Себя, свою жизнь отдает он в жертву злу ради спасения человечества. Был прав В. Г. Короленко, писавший: «Простой цветок красного мака значит — иллюзия. Но около этой иллюзии развернулась в страшно сгущенном виде вся душевная драма самоотвержения и героизма, в которой так ярко проявляется высшая красота человеческого духа» [4, 22].
– он сам, писатель срисовывает его с себя. О причине болезни этого героя, как, впрочем, и своей собственной, Гаршин хорошо сказал в письме к своему другу А. Я. Герду: «Все болезни происходят от одной и той же причины... причина эта — неудовлетворенная потребность... Потребность работать на благо людей, потребность человеческого участия и любви, потребность свободы и равенства, жизненных перспектив» [4, 18].
«Красный цветок» – это авто-эпитафия Всеволода Гаршина. Рассказ вселяет в читателя ужас, страх, таинственность, и в тоже время чувство жалости, сострадания к главному герою. Те ужасы, которые описаны, автор проживал много раз. Иногда кажется, что существует мистическая связь между Гаршиным и «Красным цветком». Правда, герой рассказа умирает с умиротворенным лицом, а писатель в тяжелых муках.
«жуткому» ощущению тотальной бессмыслицы всего существующего [6, 22]. Действительность, судьба, магия цифр оказались жестоки к Гаршину, но все же писатель сумел подарить человечеству литературное наследство, которое продолжает волновать наши души и по сей день. «Я достиг реально того, что выработано философией. Я переживаю самим собою великие идеи о том, что пространство и время – суть фикции. Я живу во всех веках. Я живу без пространства, везде или нигде, как хотите. И поэтому мне все равно, держите меня здесь или отпустите на волю, свободен я или нет» [195].
Список использованной литературы
1. Гаршин В. М. Сочинения: Рассказы. Очерки. Статьи. Письма / Сост. В. И. Порудоминский. – М.: Сов. Россия, 1984. – 432 с., 1 л. портр.
– Новосибирск, 1981. – С. 18–22.
«Четыре дня» / В. Ю. Даренский // Полифоническая культура Украины. – Луганск: Янтарь, 2007. – Вып. 3. – С. 22
4. Радецкая, М. М. Всеволод Гаршин в литературно-философской концепции Е. А. Соловьева (Андреевич) / М. Радецкая // Слобожанщина - Донбасс. – Луганск: Альма-матер, 2004. – С. 83–89.