1. E. С. Гаршиной
9 ноября 1874;
Петербург
Дорогая мама!
Печальные, очень печальные вещи сообщу вам в этом длинном письме.1
Надо вам сказать сначала, что с самой осени во всех учебных заведениях беспорядки. Сначала поднялись медики, потом; университет, технологи, мы, Лесной институт. Киевский, Московский, Казанский университеты закрыты (чего, конечно нет в газетах; они умолчали даже и о петербургских беспорядках). Говорят, что в Париже и Вене тоже кутерьма.
В субботу, 2 ноября 1874 года, наш "суб", Цытович, обратился к одному из исключенных за невзнос денег (все, не внесшие их, до 10 чел., исключены) с такой фразой: "вы, г. Далалов, не наш и не имеете права посещать лекции. У нас и своих много, да и вещи казенные стали пропадать!!" Студенты услышали это свинство, поднялся шум, и т. к. были причины быть недовольными, то сейчас же составилась в буфете сходка, на которой решено просить начальство, чтобы оно распорядилось:
1) Открыть для студентов казенную библиотеку, в которую нас не пускают.
2) Открыть для них музей Г<орного> И<нститута>, в который также не пускают.
3) Отсрочить взнос денег до 1 янв. и принять исключенных за невзнос.
4) Дать возможность студентам следить за раздачею стипендий, которых у нас 64 и которые часто даются людям, имеющим 100, 75, 50 р. в месяц.
5) Обезопасить от хватанья, тащенья и непущанья тех из нас, которые будут вести переговоры с начальством.
Как видите, желанья очень скромные.
В ту самую минуту, когда были готовы эти 5 пунктов, приезжает Валуев, наш министр, благодарить нас за спокойствие и хорошее поведение.
Скандал.
В<алуев> требует, чтобы студенты послали к нему депутатов по 3--4 с курса. Студенты депутатов послать боятся, опасаясь, что их посадят в кутузку. Хотят итти сами все или просят пожаловать к себе г. министра. Министр уезжает напротив в метеорологическую обсерваторию, осматривать ее, и говорит Кокшарову (директору): "если через полчаса беспорядки не прекратятся, гоните всех и запечатайте здание". Кокшаров обещал ему, что все кончится миром, пришел к нам, говорил с час, просьб, разумеется, не исполнил.
Несмотря на обещание Кокшарова Валуеву, в понедельник 4-го повторяется та же история; Бену (инспектору) и Цытовичу кричат "вон". С окончанием лекции все расходятся. До сих пор была комедия, теперь начинается драма.
С 4 на 5 Володя ночевал не дома, а у матери; не зная этого, я захожу к нему на квартиру. Немка-хозяйка встречает меня испуганная, говорит: "вы где, В. М.? за ним "они" два раза ночью приходили". Что же оказывается? 2-е отд. 1 курса (я в первом отд.), II к., III к. в числе двухсот слишком человек (всего у нас 384) исключаются (и В. тоже, разумеется) безвозвратно. Те из них, которые не имеют здесь отца или матери, подлежат (все) высылке на родину с жандармами.
Что и исполнено!
Выслали всех: больных, здоровых, виноватых, невиновных. Были такие, что не были в институте ни в субботу, ни до понедельник, след. не могли принимать участия ни в чем. И они высланы. Всего схвачено и отправлено по этапу до 180 ч.
Я не могу больше писать. Когда я говорю об этом, я не могу удержаться от злобных, судорожных рыданий.
10 ноября
Они сделали еще подлость. У них сила, но они и подлостью не брезгуют. В среду они объявили, что те из студентов, которые в особом прошении изъявят покорность, будут оставлены без наказания. Вот безграмотная форма этого прошения:
"Не будучи согласен с мнениями, вследствие которых был закрыт Г. И. (я думаю, что он был закрыт вследствие мнений Валуева), честь имею просить В. П<ревосходительс>тво, ходатайствовать о поступлении моем вновь в число студентов вверенного Вам заведения".
И они не исполнили обещания, когда 150 ч. подали эти прошения. Это им нужно было только для того, чтобы выделить самых рьяных, которые, конечно, не подадут прошений.
В Горном институте оставаться мне теперь решительно невозможно. Введут матрикулы, и за все, что покажется Трепову и К0 предосудительным, нас перехватают и уж не пошлют домой, а прямо засадят в шлиссельбургские, петропавловские и кронштадтские казематы. Остеречься невозможно; я писал вам, что даже не знавшие
П. П. Кон<чаловский> приехал, через него я передам вам все, чего не могу написать. Скажу вам только, что я почти болен. До свиданья. Крепко цалую вас, Женю и всех.
В. Гаршин
Володя поступает вольноопределяющимся, отбудет свой срок (6 м.) в военной службе и едет к немцам. Герд говорит, что 25 р. в месяц совершенно довольно, чтобы жить там.
1 печати, ни в позднейшей специальной литературе. О революционной работе П. П. Кончаловского, через которого Г. обещал матери передать то, что "не мог написать", опасаясь перлюстрации, в настоящем письме, см. в именном указателе.