186. Е. С. Гаршиной
СПБ. 10/II 80.
Дорогая мама! Пишу вам запоздалое письмо; по правде сказать, 5 февраля так взбудоражило все мое нутро, что эти дни ходил, как оглашенный, и ничего не делал, хотя лично чувствую себя очень хорошо, "личной хандры" (это мой термин для определения моего угнетенного состояния, когда таковое бывает) - личной хандры нет. Но эти трупы просто не дают думать. Дело ужасное и по некоторым соображениям принадлежащее не "партии", а каким-то мерзавцам совершенно с другой стороны.119
Посылаю Жене программу для субстанции; как говорят, она годна и для будущего года. Греческого языка наверно не будут требовать. Относительно другого его поручения, могу сказать, что просил справиться у знатоков литературы (у Вейнберга). В Публичной же библиотеке узнать, есть ли перевод или нет его - нельзя, так как публика к большому каталогу не допускается. Как только мне сообщат ответ Вейнберга, сейчас же напишу.
"человека" или нечто подобное передали мне, чтобы зашел через 2 недели. Не удастся здесь, понесу в "Р. Речь" или "Дело", куда он хочет. Спросите его об этом.
Свой рассказик во вторник снес к С.<алтыко>ву; о судьбе его ничего еще не знаю. Теперь ушел в воспоминания и хочу написать несколько эпизодов из войны.120 Это будет настоящая проба пера, а то до сих пор все описывал, собственно говоря, собственную персону, суя ее в разные звания, от художника до. публичной женщины.
Уезд из П. дело решенное, разве уж какие непредвиденные обстоятельства.
Тургенев, как вы знаете, здесь. Кажется, удастся видеть его, чего мне очень хочется.121 <Успенского> наслышался о нем много хорошего, как о человеке приободряющем.
Уехал ли Жорж? Очень я рад за него. Кроме того, что место (должность), хорошо еще что Киев. Это не то, что старобельcкая тинища.
Хорошо бы, голубушка мама, если бы вы приехали ко мне летом с Сашей. И ему хорошо было бы пожить в деревне, а то он до сих пор и воздуху-то не знал.
До свиданья, дорогая моя, крепко цалую вас. Жоржу, Жене? Ю. Н. и всем прочим кланяюсь.
Ваш В.
119 судя по "правительственному сообщению" от 9 февраля 1880 г. жестоко пострадали только солдаты дворцовой охраны: "Из бывших в караульной команде нижних чинов лейб-гвардии финляндского полка 10 человек убито и 44 ранено" ("Правительственный вестник" 1880 г., No 34). Вопреки предположениям Г., этот неудавшийся террористический акт был санкционирован Исполнительным комитетом "Народной Воли",
120 "Люди и война" см. примеч. 105; "рассказик", сданный М. Е. Салтыкову, - "Ночь".
121 Личное знакомство Г. с Тургеневым не состоялось: "Я надеялся познакомиться с Вами в Петербурге, через посредство Г. И. Успенского, но Вы тогда уже уехали оттуда", писал Тургенев 14. VI. 1880 г. Гаршину ("Атеней", под ред. Б. Л. Модзалевского и Ю. Г. Оксмана, кн. III, 1926, стр. 125). Свидетельство это, подтверждаемое молчанием об этом знакомстве в письмах самого Г., позволяет отнести к области чистого вымысла известный рассказ Н. С. Русанова о знакомстве и беседе Т. с Гаршиным во время свидания Тургенева с сотрудниками "Русского Богатства" и "Слова" в квартире миллионера К. М. Сибирякова ("Былое" 1906, кн. XII, стр. 42--49). Об интересе Тургенева к самой личности Гаршина в 1880 г. см. С. И. Кривенко, "Из литературных воспоминаний" ("Исторический Вестник" 1890, кн. II, стр. 274--276).