220. Е. С. Гаршиной
9/XII 1881
Дорогая мама!
Третьего дня приехал дядя, которому я, конечно, очень обрадовался. К сожалению, его приезд был омрачен Колиной болезнью, да и сам он приехал не совсем здоровый: вероятно, простудился без шубы, которую украли у него из вагона в Кременчуге. А тут без него у меня случилось подобное же несчастие: прошлое письмо к вам я отвозил в Николаев сам, т. к. нужно было съездить туда за разными покупками, и в гостинице у меня стащили пальто. Хорошо еще, что было холодно и я захватил с собой и тулуп. Украли очень ловко: сняли с вешалки, пока я пил кофе в общей зале. Дядя хочет поднять дело против m-me Бухтеевой, хозяйки, только вряд ли из него что-нибудь выйдет.145
"Colomba". Буду переводить ее, может быть, и можно будет куда-нибудь ее втиснуть. А если нет, все же практика. Жене не пишу, потому что на два письма матерьялу, право, трудно набрать.
В Николаеве был у Ал. Мир. Мартьянова. Он все такой же милый человек и не изменился нисколько. А Катерина Орестовна потолстела ужасно; дети здоровые; девочка такая краснощекая. Живут себе, кажется, и бога благодарят.
Дядя говорил, что Женя хотел послать с ним какие-то книги; если это английские, то мне пока не нужно; дядя привез мне и словарь и Тернера.
Пишите, пожалуйста, что Ник. Серг. <Дрентельн>? Собираюсь писать ему, да трудно начать переписку после такого долгого молчания и разлуки. Неужели Салтыков не примет его рассказа? А что писать - его настоящее дело, я это очень давно думаю. И если бы это у него пошло, много бы легче ему было бы жить на свете.
Кстати о беллетристике: Мартьянов дал мне три кн. "Нового обозрения". И там есть этот Макс. Белинский: господи, что за извращение языка (о прочем не говорю). "В красной мякоти губ сверкнула жемчужная черточка". "На талии одиноко блестела пуговица". Чорт знает что такое!146 Оскудела русская земля, что ли? Или это уж наше поколение? такое бездарное. И то может быть. Мы - дети людей 60-х годов - воспитались на сумбуре, трудно и ожидать от нас чего-нибудь путного. В нашем мозгу, если можно так выразиться, косточки живой нет: все перебито, все перепутано.
До свиданья, голубчик мой мама. Цалую крепко вас, Женю и Сашу. Всем поклоны.
Любящий вас В.
Примечания
145 Эпизод этот в воспоминаниях В. С. Акимова освещен следующим образом:
"После пятичасовой беготни по городу, я нашел Всеволода уже собравшимся в обратный путь и очень сконфуженным. Он рассказал мне, что за полчаса перед тем он тут же в ресторане пил кофе и уселся напротив стеклянной двери, за которой, в швейцарской, висело его пальто, и прежде, чем он выпил свой кофе, пальто было украдено у него под носом. Успокоив его и посмеявшись над его рассеянностью, я хотел выйти, чтобы распорядиться о лошадях, как вдруг он бросился ко мне на шею и со слезами заговорил: "Дядя, дядя, я чувствую, что все это "проклятых вопросов" нет и вся моя горькая и несчастная жизнь с реального училища где-то потонула". То была кульминационная точка. Увы! - скоро после этого порыва, наполнившего мою душу гордой радостью, я начал замечать, что с каждой почтой, приносившей Всеволоду множество объемистых писем, он стал грустить, задумываться и заговаривать со мной о том, что он совершенно здоров и что невозможно долее продолжать dolce far niente" ("Красный цветок", СПБ. 1889, стр. 16).
146 "Тайна Оленьки" в "Новом Обозрении" 1881, кн. 1, стр. 19--48. См. также об этой повести письма Г. от 10. и 22. XII. 1881 г. и от 24. I. 1882 г.