Гаршин В. М - Минскому Н. М., 10 декабря 1881 г.

221. Н. М. Минскому

Благодарю вас за память и за письмо, дорогой Николай Максимович: очень оно обрадовало меня. Пишете вы о моих планах: по совести скажу, что никаких у меня теперь планов нет. Живу, вот и всё. Т. е. и не живу, а только ем, сплю, пью. Голова сильно потрепана прошлогоднею болезнью, и я не знаю, годна ли она куда-нибудь. Писать во всяком случае я не могу и, вероятно, не буду в состоянии никогда.

До сих пор мне жилось легче, потому что здесь была моя двоюродная сестра, которую вы, может быть, увидите, если зайдете как-нибудь к нашим: теперь она в Петербурге, так что я немножко скучаю. А впрочем, жить можно. Книжки кое-какие есть. Насчет журналов плохо: только и вижу, что "Р. Вестн.", "Истор. В.". "Огонек", "Ниву", "Н. Время" (вместо "Голоса"), да еще мерзкий "Одесский Вестник"), Как видите, либеральной партии у нас не водится да и Христос с ней! Видел три книжки "Нового Обозрения" и кроме "Первого Сражения" (которое, впрочем, могло бы быть напечатано и в "Р. Вестнике") увидел все какие-то свиные рыла.¹⁴⁷ Только и помню, что у какого-то гимназиста "на талии одиноко светилась пуговица". Это М. Белинский живописует. И еще не без таланта человек!

Отчего бы это было такое оскудение? Да плохи мы, очень плохи, дети людей 60-х годов. Я только что писал об этом матушке и боюсь, что обидел ее. Оттого ли мы так плохи, что у нас воспитания никакого не было? А это совершенно верно, ибо мы повиты на сумбуре и сутолке, вскормлены ерундою. Ах, дорогой мой, как у меня засели ваши слова:

Учитель, где ты, где? Прийди и научи!

Не идет зловредный человек. Да если и прийдет, то мы, свиньи, пожалуй и не послушаем его.

внешней стороны, а там, внутри свободнее.

Мой дядя мировой судья, и я месяца два сидел у него в камере, помогал ему протоколы писать. Ну и мужика, этого самого "народа" увидел. И все не мог разобрать: "святая" ли он "скотина", по Михайловскому, или просто "скотина", или "святой", или просто мужик себе и больше ничего. Думаю, что он мужик как мужик, что Петр Пономаренко - мошенник и свинья, но, с другой стороны, Конон Ерех - прекраснейший человек, и что их в один и тот же "народ" сажать нет никакой возможности, как только речь заходит о качествах этого народа. К есть люди, медленно убивающие своих жен и говорящие при этом: "я тебя, шельму, сразу не убью, в Сибирь не пойду, а так, года в три, в четыре в гроб тебя заколочу". И есть разные Рябошапки. Какой же тут народ? Отдельные человеки, мерзавцы, честные, воры, убийцы, прекрасные семьяне и пр.

Вот насчет социальных стремлений, так скажу, что не знаю, как в других местах, а здесь в Херс. уезде Херс. губ. <с> "Черным переделом" - очень туго. Всякий норовит набить себе в карман "кавытул" и на этот кавытул купить земли. Земля же сия возделывается пришлыми батраками - полтавцами, черниговцами и пр., т. наз. гетманцами. Положим плату дают им порядочною, сравнительно с В. Россией, но все-таки все держится на отношениях хозяина и батрака.

Ишь ведь расписался как! До свидания, дорогой мой. Юлии Ивановне поклонитесь. Пишите.

Венгерову поклонитесь и Короленке тоже; хоть мы с ним и мало знакомы, да думаю, что он не рассердится за мою навязчивость.