Гаршин В. М - Золотиловой Н. М., 20 августа 1882 г.

256. Н. М. Золотиловой 

Голубчик мой Надя, совсем ты меня забыла! Последняя коротенькая записочка твоя, записочка из Я<лты> была от 30 июля, а сегодня 20 августа. С тех пор я ничего о тебе не знаю. Если нельзя отвечать на каждое письмо, то отвечай хоть через одно. Две недели, каждый день, я жду присылки из города писем и каждый день волнуюсь, думая получить от тебя письмо, и все нет и нет. Я очень скучаю, Надя; часто приходят в голову разные глупые мысли. Голубушка моя, пожалей меня, пришли несколько слов! Пусть все это выдуманное, деланное, пусть моя любовь к тебе фантазия, но только эта фантазия мучает меня и наводит тоску, когда ты молчишь. Не случилось ли что с тобой? Не пропадают ли письма? Ах, Надик, Надик, очень мне теперь скверно и будет скверно, пока не получу от тебя письма, что ты жива, здорова и меня не забываешь.

Работа моя, несмотря на причиняемые вами, милостивая государыня, огорчения, понемножку подвигается: через недельку кончу; хотелось бы напечатать в IX кн. "О. З.", а если нет, то в X. Писал ли я тебе, что Павленков просил меня сделать следующую работу: есть книга барона Корфа "Наш друг" для народных школ. Т. к. этот "Друг" написан невозможным слогом, то его нужно выправить. Принялся - и отступил. Это такая ерунда, такое невежество, что трудно верится, что книга написана всероссийскою знаменитостью. Напр., для него мел, алебастр, мрамор, гипс -- всё это роды извести. В одном месте он пишет такую фразу: "Вот если бы мы были такими добрыми, умными и работящими, как бобр"! Конечно, если б я был такой превосходный, как бобр, я бы переделал "Н. Друг", но так как - куда ж мне до бобра? - я не такой умный, то и должен отказаться.¹⁹⁶

Общ. и ей нужно в Консерваторию: так как у нее средств нет никаких, то матушка хочет приютить ее у себя. Затем, к моему изумлению, Таня тоже изъявила желание поселиться в П. у нас (она поступает на Бестужевские курсы). Затем еще одна девица (тоже на курсы хочет) стремится поселиться у нас. Так как квартиру матушка уже наняла небольшую, то прийдется мне, вероятно, жить отдельно с Женей или без него. Впрочем, у меня на этот счет есть соображения, о которых скажу тебе, когда увидимся.

Здесь всё попрежнему; только Яков Петрович <Полонский> уехал. Через неделю уезжает Женя с Алей (мальчик Полонский) и эта самая Анюта. Она девица 16 лет, имеющая на вид 14, и прекапризная особа, и мы останемся с мадам и двумя маленькими детьми. Жозефина Антоновна П<олонская> дама очень милая, и мы с нею большие друзья. Иван Сергеевич пишет сюда через день. Все-таки приедет к зиме в Россию. Просит не опасаться за себя: "проживу, говорит, еще лет двадцать, в течение которых будут знать, что где-то там сидит ненужный старик".¹⁹⁷ Бедный!

Когда был Я. П., то у нас составлялась целая академия. Анюта играет; Я. П. пишет масляными красками; Жозефина Антоновна лепит своего сына (она кончила бюст: удивительное сходство!), а я заберусь наверх и царапаю свои "Воспоминания рядового Иванова". Музыка, живопись, скульптура и поэзия! Вот мы какие умные!

Больше писать нечего, кроме того, что ты скверная, жестокая женщина. Пиши, голубчик мой, милая, хоть по нескольку строк.

Если не хочешь, чтобы явилась "Ноева Косточка", то пришли хоть маленькую записку.

¹⁹⁶ "Наш Друг" бар. Н. А. Корфа см. в письме Г. к Ф. Ф. Павленкову No 260.

¹⁹⁷ Г. неточно цитирует письмо Тургенева к Ж. А. Полонской от 13. VIII. 1882 г.: "Я уверен, что проживу еще 20 лет - правда, проживу их больной; но ничего в моем состоянии не изменится - и никакой новизны не предвидится. Будет известно в течение этих 20 лет, что сидит где-то хворый старик; ну и пущай его сидит!" ("Первое собрание писем И. С. Тургенева", СПБ. 1884, стр. 468). Ср. письма Тургенева к Ж. А. Полонской за время с 6. VI. по 27. IX. 1882 г. (там же, стр. 440--499).