Гаршин В. М - Латкину В. М., 1 мая 1885 г.

371. В. М. Латкину

Я совсем испортил себе за последнее время расположение духа: пошли в нашем болоте дрязги и сплетни: разругались мы с N. и, кажется, навсегда...²⁸⁷

Ты прочел, должно быть, мою "Надежду Николаевну", которую я послал тебе тотчас же по получении оттисков из Москвы. Напиши мне о ней что-нибудь, не стесняясь. Я чувствую, что заслужил за нее многие и многие упреки. Конечно, не с той стороны, с которой выругала критика. А это было целое гонение. Я рад только, что успел притерпеться и разные слова, вроде "чепухи" и т. п., изрыгаемые Скабичевским и К^о, меня очень мало задевают.²⁸⁸

Ты сам свой высший суд...

Но дело в том, что на этом-то суде я не могу сказать "доволен". Я чувствую, что мне надо переучиваться сначала. Для меня прошло время страшных отрывочных воплей, каких-то "стихов в прозе", какими я до сих пор занимался: материалу у меня довольно и нужно изображать не свое я, а большой внешний мир. Но старая манера навязла в перо, и оттого-то первая вещь с некоторым действием и ввести в дело нескольких лиц решительно не удалась. Что вещь вышла не "реальная", о том я не забочусь. Бог с ним, с этим реализмом, натурализмом, протоколизмом и прочим. Это теперь в расцвете или вернее в зрелости и плод внутри уже начинает гнить. Я ни в каком случае не хочу дожевывать жвачку последних пятидесяти-сорока лет, и пусть лучше разобью себе лоб в попытках создать себе что-нибудь новое, чем итти в хвосте школы, которая из всех школ, по моему мнению, имела меньше всего вероятия утвердиться на долгие годы. Ибо она-то и представляет чистое искусство для искусства, не в философском смысле этого слова, а в скверном. Для нее нет ни правды (в смысле справедливости), ни добра, ни красоты, для нее есть только интересное и неинтересное, "заковыристое и незаковыристое".

Придется и это лето сидеть в Петербурге. Тоска, хочу со злости летом засесть за работу и сидеть не разгибаясь, пока не кончу.

Примечания

²⁸⁷ "N", о разрыве с которым сообщает Г. в письме к В. М. Латкину от 1 мая 1885 г. - очевидно, Н. М. Минский, с которым Г., по свидетельству В. А. Фаусека, "разошелся и прекратил отношения после рецензии его на стихотворения С. Я. Надсона" ("Памяти В. М. Гаршина", СПБ. 1889, стр. 100). Об этом же конфликте С. Я. Надсон писал в мае 1885 г. А. Н. Плещееву: "Боюсь только, как бы недавняя ссора Минского "с Гаршиным не послужила для пас предметом столкновений с <А. А. Давыдовой>, ибо я, конечно, на стороне Гаршина, а она заступается за Минского" ("С. Я. Надсон. Проза. Дневники. Письма", СПБ. 1912, стр. 597). Рецензия Н. М. Минского (Н. Виленкина) появилась в апрельской книжке журнала "Новь":

"Надсон - поэт, и песни его "жгутся", - отмечал критик, - в них нет сочиненности, риторики: стих звучен и легок, местами даже слишком легок и гладок, что называется без сучка и задоринки, и тогда скользит по душе читателя, не задевая ее. Но зато нет недостатка в истинно прекрасных и мощных стихах, напоминающих и по форме и по содержанию Лермонтова". Далее, переходя к характеристике отдельных произведений сборника, Н. М. Минский с особенным вниманием отнесся к разбору стихотворения "Цветы", прежде всего потому, что "в нем поэт не только говорит, что ему грустно, что его терзают сомнения, безнадежное отчаяние, воспоминания, страх, раскаяние, - но вместе с тем указывает и на ближайшую реальную причину, породившую в его сердце этих фурий. Его возмущает вид наглой, искусственно-взлелеянной красоты рядом с темной, намокшей под дождем улицей. Он, как пролетарий, смотрит на безумную роскошь века с злобной завистью. Эта нота слишком часто звучит в стихах г. Надсона, чтобы ее не заметить, и, по нашему мнению она весьма выгодно запечатлевает его поэзию характером современности... Если поэт горько ошибался, думая, что призванье людей - жизнь борьбы и труда, - то в чем же заключается истина? Не в том ли, чтобы самому присоединиться к баловням судьбы, которым она бросает свет и счастье, и розы, предоставляя бороться и трудиться другим?.. Нас удивило, что мы не нашли в книге г. Надсона его прекрасного стихотворения: "Из тьмы веков", где в образе Герострата, сожигающего храм Дианы, весьма художественно выражена эта зависть и злоба умного пролетария при виде чужого бессмысленного счастия... Впрочем, думаем, что поэт, от преувеличенного стремления быть искренним и нравственной щепетильности, свойственной всем честным и чистым натурам, немного на себя наклеветал. Едва ли зависть и злоба были колыбелью его поэзии: слишком она для этого элегична, человечна, женственна" ("Новь" 1885, No "Цветы".

²⁸⁸ О статье А. М. Скабичевского по поводу "Надежды Николаевны" см. примеч. 282. Очень характерен отклик на эту статью в неизданном письме С. Я. Надсона к В. М. Гаршииу от 3(15). IV. 1885 г.: "Скабичейство" о вашей повести я читал. Удивляюсь, как вы раньше не рассмотрели, какой узкий и ограниченный человек сей критик, - при всей его солидности и симпатичности. Вполне согласен с вами, что на современных Белинских не стоит обращать много внимания. Но ведь сердце - не камень. Все-таки они "печатают" свои произведения, а печатному слову, по старой памяти, невольно придаешь значение и несколько смущаешься. Но есть одно, в чем я с ним согласен: действительно никто из семидесятников до сих пор вперед не идет. Что бог им дал, то у них и осталось, но процента на свой талант у жизни они не заработали. (Вы понимаете, что я и себя не исключаю из этого числа). Я теперь много и над этим думаю: что это значит, откуда такая кара?" (Архив В. М. Гаршина).