Гаршин В. М - Гаршину Е. М., 4 июня 1887 г.

431. Е. М. Гаршину 

Дорогой брат, так как в твоем письме содержатся некоторые обвинения, то я прошу тебя прочесть эти несколько строк. Уколоть тебя напоминанием об О<течественных> З<аписках> я не имел намерения; разговор наш шел о таких острых предметах, что не мудрено нам было уколоться и самим. Я не упрекал тебя, как ты думаешь, сотрудничеством в "О. З.", потому что этим, по моему мнению, упрекать нельзя, хотя я и вовсе не такой страстный обожатель покойного журнала и никому за него "царапать глаза" не хотел я не хочу. Я говорил о твоем сотрудничестве только затем, чтобы показать тебе происхождение твоего мнимого консерватизма. По-моему, эта кличка, которую тебе случайно пришлось, неизвестно зачем, пришпилить к себе, и кличка совершенно неподходящая. Если ты скажешь, что твои убеждения - убеждения просто честного русского человека, это будет гораздо соответственнее "приличию материи".

О тетке В. Е. <Родионовой> ты заговорил напрасно. Встретил я ее в первый раз в вагоне, а во второй на улице. Тут же объяснил ей свое удаление, и тут же она клялась всем святым, что не видела меня. Не имея причины ей не верить, я, тем не менее, вряд ли пошел бы к ней, если бы она не сообщила мне, что совершенно разорилась и теперь нищая. Ее милые родственники каким-то мошенническим фокусом в один год пустили ее в трубу и теперь у нее ничего нет. Кроме того, ее племянник Языков сидит на Удельной, куда она ездит каждый день. Я был у нее один раз, затем она была у нас. Если это значит "пошлеть с каждым днем", как ты пишешь, то ты бесспорно не пошлый человек, по крайней мере, ошибся и, признаюсь, я был бы очень обрадован, если бы ты взял свой упрек назад. За что мне было отталкивать эту обнищавшую несчастную старуху? К чему тут твоя ирония? И в чем тут разногласие с принципами "О. З.", если уж они, как ты думаешь, для меня священны?

Вообще я бы очень хотел узнать, в чем состоит мое пресловутое "опошление". Знаешь, Женя, ведь без подтверждения, какими-нибудь фактами или хоть соображениями употребление этого слова - голое оскорбление и больше ничего. Я просил бы тебя указать мне, в чем состоит это падение и опошление. Ты то знаешь, как я живу и что я делаю. Я говорил тебе, что много работаю; теперь вижу, что ты не поверил мне. Я вижу только, что ты раздражился против меня задним числом и пишешь оскорбительные слова, не думая о том, справедливы ли они или нет.

Защищать драму Толстого и признавать его благоглупости и особенно "непротивление" - две вещи совершенно разные. Тут ты опять наворачиваешь на меня мне совершенно непринадлежащее. Очень любя Черткова, я в теоретических рассуждениях ни в чем с ним и с Т. не схожусь. Многое в их речах мне прямо ненавистно (отношение к науке, напр.): если ты этого не знал, можешь спросить у Ч<ерткова> при случае: он скажет тебе, что меня "ихним" считать невозможно.³³³ В твоих упоминаниях о Т. я снова вижу желание оскорбить и раздражить. Право, это нехорошо.

О "базаре" скажу, что разглашать о твоем письме я не намерен, как и обо всем между нами происходящем. Ты знаешь, я думаю, что совершенно посторонние люди, напр. В. А. Иванов, узнали обо всей нашей тяжелой истории не от меня.