45. Р. В. Александровой
22/II 1876.
СПБ.
Дорогая Р. В.!
Сегодня 22 февраля; ровно через три месяца у нас последний экзамен. Если вы действительно не уедете в С-к до 15 июня, то я вас застану в Харькове и буду иметь удовольствие лицезреть около трех педель.
Поэтому я заранее ликую.
Что за человек ваша новая сожительница? Вы пишете: "умная"; правда ли это? Вы что-то уж слишком скоро убедились в ее уме.
Матушка пишет мне, что в X. все уже растаяло. Вот счастливые! У нас морозы, ветер, снега на пол-аршина, темно, скучно. Моя тетка О. О. уезжает во вторник в Крым (и, вероятно, заедет к матушке). Там, говорят, уже деревья распустились. Впрочем, я и здесь, в Петербурге, как-то чувствую весну: мало спится, много работается, а в особенности бегается. На-днях предстоит очень и очень неприятная вещь (для меня, конечно): Александр Яковлевич Герд 6 марта уезжает. Одним, да, по правде сказать, и единственным истинно хорошим человеком стало меньше на целых полгода. Он приедет в сентябре. Жена его тоже едет за границу, так что, как вы видите, мои знакомые поредеют.
По случаю 19 февраля написались у меня стихи. Простите, что без вашей просьбы привожу их. Вам, может быть, мое стихоплетство вовсе не нравится, по крайней мере, я не знаю вашего мнения об этом предмете.
За последнее время я что-то сильно расписался. И для чего? Господь ведает! Сидишь целый час и пишешь и пишешь; рифмованные и нерифмованные стихи ложатся в огромном количестве на бумагу, а после вместе с бумагой кладутся в печь; стихи горят: через два дня операция повторяется. Послушайте.
Пятнадцать лет тому назад Россия
Торжествовала, радости полна,
Повсюду в скромных деревенских храмах
Моленья богу возносил народ;
Надежды наполняли наши души
И будущее виделось в сияньи
Над родиной "свободы просвещенной"
Ты засияла, кроткая заря,
Исполнилось желание поэта *
Когда, народным горем удрученный,
Он спрашивал грядущее тоскливо,
Когда конец страданиям народа,
Прийдет иль нет освобожденья день?
Свершилось! Ржавые оковы с звоном
Упали на землю. Свободны руки!
Но раны трехсотлетние остались
Натертые железом кандалов.
Изогнута спина безмерным гнетом,
Иссечена безжалостным кнутом,
Разбито сердце, голова в тумане
Оставила тяжелые следы,
И, как больной опасною болезнью,
Стал тихо выздоравливать народ.
О, ранами покрытый богатырь!
Она пришла! Бесстыдная толпа
Не дремлет; скоро вьются сети,
Опутано израненное тело
И прежние мученья начались!..
В. Г.
* Пушкина. <Примеч. В. М. Гаршина>.
Да, а ты сидишь тут и киснешь! Пописываешь дрянные стишонки, наполненные фразами, а чтобы сам что-нибудь сделать - ни шагу. Впрочем:
Когда науки трудный путь пройдется,
Когда в борьбе и жизни дух окрепнет,
Я в состояньи буду наблюдать
Людей поступки, тайные их мысли
Читать начну своим духовным взором,
Когда пойму вполне ту тайну жизни,
Тогда возьму бесстрашною рукою
Перо и меч и изготовлюсь к бою.
Сегодня у меня "стих нашел" писать белые стихи. Извините, что надоедаю. Скоро снимусь и пришлю карточки вам и З. И.
До свиданья, дорогая моя! Прощанье это больше относится к вам, чем ко мне, потому что вы всегда, всегда со мною.
Ваш друг Всеволод Гаршин
При этом письме посылаю целую кучку марок. Две из них - китайско-английские из Гонконга. Прислал их на письме П<узино>.