31. Е. С. Гаршиной
СПБ. 8 февраля <1872>
Милая мамаша!
Вот уже почти две недели (с 26 января) как я сижу опять в лазарете. У меня болезнь хотя и не опасная, но отвратительная - чесотка. Я положительно не знаю, откуда она ко мне пристала; вы сами знаете, что я совсем не нечистоплотен. Два года я жил в грязнейшей обстановке и ничего; в гимназии же все-таки казенная чистота существует, и я приобрел такую милую болезнь. Просто плачешь иногда с досады, тем более, что не виноват ни душой, ни телом!
Не сердитесь на меня, мамаша, за мою болезнь. Плохо только то, что я сильно отстану от товарищей и баллы не будут хороши; конечно, двоек не будет ни в каком случае.
Время я провожу так скучно, как не проводил никогда; в лазарете я почти один. Сегодня пришел Вася Афанасьев; вообразите - у него тоже, что и у меня. Это чорт знает что такое!
Кроме Латкина, ко мне никто не ходит, читать нечего, заниматься невозможно. Тоска такая, что ужас. Слава богу, я начинаю выздоравливать; через неделю, м. б., и выйду.
Благодарю вас за деньги; как вам не грешно еще просить у меня извинения, что мало посылаете. Разве я требую когда-нибудь от вас? Да мне много и не надо.
Познакомился я через Латкина с Александром Яковлевичем Гердом. Вы слышали, должно быть, о нем: он теперь директор земледельческой колонии для малолетних преступников. Очень добрый и хороший человек, как кажется.
и половина февраля; остается только 4 месяца, да и то, если не буду экзамен раньше держать, что сделать постараюсь.
Непременно схожу к Фоккову (не был там с праздников) и скажу я ему, о чем вы пишете мне. Он должно быть согласится, ибо в 6-й гимназии безобразнейшее начальство.
Прощайте, милая мамаша! Ей-богу нечего больше писать. Поклонитесь всем. Поцалуйте Женю, поклонитесь бабушке особо. Крепко, крепко вас цалую. До свиданья.
Всегда ваш